Интервью с группой Pompeya

Материал с группой Pompeya для меня образец интервью с рок-музыкантами вообще: и по делу, и с юмором, и легко читается. Сделала его еще в конце августа или сентябре... Опубликовано в журнале MENU Magazine #9_2012

Текст: Ольга Борисова

Фото: Жора Сирота

Между

Pompeya – это вокалист и гитарист Даниил Брод, бас-гитарист Денис Агафонов, клавишник Саша Липский и барабанщик Наири Симонян. В творческой биографии группы – три сингла, два альбома (кстати, две песни с последнего диска «Foursome» вошли в российскую версию чилийского фильма «Дикая киска») и бесчисленное количество концертов в родной стране и за границей. Их размеренная, мелодичная и по-хорошему легкая музыка сегодня определенно в моде.

Расскажите в двух словах, чем каждый из вас занимался до группы Pompeya?

Наири: Я был известным мошенником.

Саша: Ты им и остаешься…

Денис: …Мошенником, разводилой и воротилой. (Смеется.)

Даниил: Самое его главное мошенничество – собрал группу. Он-то и вовлек нас в этот криминальный бизнес.

Наири, почему тогда ты барабанщик, а не вокалист?

Наири: Не знаю. А почему Денис на басу? Это необъяснимо.

Даниил: Барабаны – очень хороший инструмент. Многие девушки хотят научиться на нем играть.

Саша: На самом деле, чтобы дойти до вокалиста, нужно сначала переспать с барабанщиком, потом с басистом…

Даниил: Все останавливаются на барабанщике, до меня так никто и не дошел. (Улыбается.)

А если серьезно?

Денис: Я учился в университете, окончил, работал, умер, воскрес…

Кем работал?

Денис: Юристом в компании. Ничего интересного.

Даниил: Я всегда музыкой занимался. Немного поработал дизайнером.

Наири: Я – архитектурой, клубными делами: свадьбы, дни рождения…

Саша: На днях рождения кошельки подрезал. У него мартышка карманная была… (Смеется.)

Сейчас кто-то чем-то кроме группы занимается?

Даниил: Группа – это серьезное предприятие, которое отнимает большую часть времени.

Денис: Иногда и большую часть времени, отведенного на сон. Когда ездим на гастроли, спим часов по шесть.

Это нормально.

Саша: Он имел в виду, спим шесть-семь часов в неделю.

Наири: Во сне тоже занимаемся музыкой.

Денис: Когда концертов нет, допустим, неделю, даже радуюсь – можно поспать.

Даниил: А я грущу.

И что делаете, когда нет концертов?

Наири: Записи, съемки, всевозможная бумажная волокита...

Вы серьезно задумывали группу как предприятие?

Наири: Когда тебе 18 лет и ты играешь в группе, приходится параллельно чем-то зарабатывать, иначе группа не будет существовать. Потом взрослеешь и понимаешь, что музыка должна приносить деньги.

Даниил: Чтобы заниматься ею в нашем почти преклонном возрасте, приходится превращать это в профессию, иначе музыка умрет…

Саша: …Если не придавать ей должного значения.

Мне показалось, что в ваших песнях все четко выверено.

Денис: Перестарались, да?

Нет, но ощущение, будто все математически рассчитано.

Даниил: Это просто талант, профессионализм и трудолюбие.

Саша: Послушаешь Gorillaz – там все еще четче, есть к чему стремиться.

Даниил: Но и мы тратим много времени, чтобы все вычистить, отполировать и довести до идеального состояния. Это и есть работа.

На какой музыке вы росли?

Наири: UK garage, Miami bass.

Денис: Я рос на классических рок-хитах: мой дядя слушал Pink Floyd.

Даниил: Да, Pink Floyd!

Денис: Deep Purple… В школе были свои модные течения: Prodigy, потом хип-хоп, потом французский хип-хоп, потом Metallica. Затем в период юношеского максимализма стал слушать тяжелый экспериментальный heavy-metal. А теперь я поп-музыкант. От чего ушел, к тому и вернулся.

В России сложно поп-музыкой заниматься?

Наири: Только ей и можно.

Даниил: У нас нет особых независимых индустрий.

Может, у нас и нет музыкальной индустрии?

Даниил: Есть, просто она одна.

Саша: Ущербная.

Наири: Жидкая, без твердой основы.

Даниил: Я бы поспорил. Не хочу ничего плохого говорить о нашей индустрии, она такая, какая есть. Раз у нас есть артисты, которые зарабатывают деньги, значит, есть и индустрия.

Саша: Кстати, мы сейчас подписали контракт с лейблом Gala Records.

Наири: Будут диски наши выпускать.

Кто у нас покупает диски?

Денис: Никто. Это больше имиджевая история.

Саша: В машинах любят диски слушать.

Даниил: Они хорошо расходятся на концертах. Люди подходят и спрашивают: «Я группу услышал, можно диск купить?» Для автографов хорошо годятся.

Денис: Можно матрешки с нашими лицами продавать, а можно диски.

Наири: Я знаю, что матрешка с моим лицом хуже всех будет продаваться.

Денис: Наоборот!

Даниил: Еще мы очень любим винил.

Саша: Мы уже один сингл выпустили на виниле, теперь хотим альбом выпустить.

Денис: Кстати, все пластинки разлетелись.

Какой тираж был?

Наири: 500 штук. В мире винила это довольно большой тираж.

Саша: В основном такие независимые конторы, как мы и наши друзья, выпускают по 100–200 копий. Так что 500 – это что-то между андеграундом и поп-продуктом.

Вам хочется, чтобы ваша музыка звучала из каждого окна?

Саша: Один мой старый товарищ – Петя Вальков, который работает в единственном серьезном магазине винила в Москве «DiG», – поехал в Крым отдыхать и присылает эсэмску: «Слушаю Pompeya из ларька в Симферополе». Нам часто пишут: «Моя мама сидела в «Шоколаднице» и слушала Pompeya».

Даниил: Меня недавно узнали у ларька с шаурмой.

Но никакие отчисления за использование музыки вам не идут…

Даниил: Пока не идут. Возвращаясь к вопросу об индустрии… Она вроде присутствует, но внутренние механизмы, которые работают во всем мире, у нас словно в тумане.

Наири: Почему? Что такое лицензирование и как оно отразится на наших карманах, мы скоро почувствуем. Мы же только подписались с лейблом, он должен этим заниматься.

Как вы считаете, есть мода на музыку?

Хором: Конечно.

Даниил: Люди всегда слушают музыку, она сопровождает их в разные моменты жизни.

А что делает музыку модной?

Денис: Пиар, долбежка.

Наири: Все, что ее обволакивает, начиная от образа самого исполнителя и заканчивая тем, что вокруг него. Сейчас в моде музыкант Theophilus London. Его армия поклонников не была бы такой большой, если бы не его действия, жесты, одежда.

Денис: А что делает модной одежду? Мне кажется, ее нам навязывают дизайнеры. То же происходит и в музыке. Мы сейчас навязываем свою музыку, для кого-то она становится модной.

Саша: Бывает, смотришь Pitchfork и выясняешь, что целый ряд групп увлекся какими-то африканскими мотивами.

Даниил: Интересно поймать человека, который первый это начинает!

Саша: Может, это и есть коллективный разум?

Даниил: Я верю в то, что одна идея может возникнуть у нескольких человек одновременно в разных концах мира.

Денис: У идентичных по развитию людей.

Наири: А может, они просто вместе тусуются и им нравится одно и то же?

Насколько для вашего творчества важна энергетика пространства?

Денис: Очень важна.

Даниил: В хорошем помещении приятно играть музыку, в каком-нибудь мерзком подвале – неприятно.

Часто приходится в мерзких подвалах репетировать или выступать?

Наири: Чаще, чем обычно.

Денис: Но мы периодически бегаем за этой эстетикой. Последний альбом ездили писать в Лос-Анджелес.

Даниил: В целом, конечно, музыка облагораживает место. Творчество сильнее, но если изначально ты помещаешь себя в комфортное пространство, это всегда лучше для любого дела.

Где вам приятнее выступать: в России или за рубежом?

Денис: Мне комфортно везде, где есть еда, вода и хороший звук.

Саша: Все зависит от хорошего звука. Если тебе комфортно на сцене, то не так важно, что за ее пределами.

Даже если в зале мало людей?

Даниил: Такого уже давно не было.

Наири: Лично мне плевать на звук, у меня свой грохот во время выступлений.

Когда вы выступаете, видите зал?

Хор из трех голосов: двое – «Да!», один – «Нет!»

Саша: У меня ужасная проблема: я боюсь.

Денис: У меня такое было. Я с ней справился, Саня. А раньше даже боком к залу стоял.

Саша: Я не боюсь посмотреть кому-то в глаза, но когда я смотрю в зал, начинаю думать о другом, и это сказывается на работе.

Даниил: Я обычно смотрю над зрителями, куда-то в даль.

Денис: Я начинаю девушек симпатичных искать.

Кстати, как девушки влияют на ваше творчество?

Даниил: Очень хорошо.

Наири: Чем больше девушек, тем лучше.

Как именно влияют?

Наири: Орут, возмущаются.

Денис: Даня лучше расскажет. У него переживания иногда бывают.

Даниил: Нет, я не буду рассказывать. Возмущаются, что уезжаешь на гастроли…

А я думала, девушки – ваши музы.

Даниил: Я тебя умоляю, оставь эти шаблоны для детей!

Наири: Главное – вдохновение.

Даниил: Я могу сказать так: сама песня и вдохновляет ее автора на написание песни. Одна нота рождает другую, так все по цепочке и вырастает. Может быть, музы существуют, но я с ними не сталкивался.

Какого слушателя вы цените больше всего?

Наири: Пьяного.

Саша: Внимательного.

Денис: На концертах я, например, больше всего ценю слушателя, который раскрепощается и танцует, тогда и тебе становится хорошо. Но бывают и такие, кому нравится, но они стоят, скрестив руки, и просто внимательно слушают.

Даниил: У нас же медитативная музыка…

Денис: А мне кажется, довольно танцевальная.

Даниил: Значит, мы на грани, где-то между.

Насколько сегодня для музыки важен видеоряд, на ваш взгляд?

Даниил: Очень важен. Я бы даже сказал, это самое главное, что продвигает музыку. Изначально она может быть никому не интересна, но как только ты делаешь замечательный видеопродукт, люди сразу обращают на тебя внимание.

Наири: Сегодня информационный поток обрушивается на человека отовсюду. Одной лишь аудиодорожкой сложно на человека повлиять.

Саша: Видео с музыкой стали единым продуктом.

Даниил: А потом, хочется сразу посмотреть, что собой артист представляет целиком.

Какие ближайшие планы у группы Pompeya?

Наири: Мы сейчас поставили перед собой задачу – сделать большое шоу с видео и декорациями.

Даниил: В ноябре планируем первый большой концерт в Москве: не в клубе, а в концертном зале. Думаю, будет клево!